Олигархия

Борис Межуев, Известия

Российское общество приготовилось к валу репрессий. И в самом деле, тон официальных пропагандистов все более ожесточается: Навальному уже инкриминируют не жульничество, а ни больше ни меньше — государственную измену. Явно не будет спущено на тормоза дело 13 участников митинга 6 мая, значительно упрочняются позиции главного карательного органа — Следственного комитета. В целом, атмосфера сгущается. Я лично склонен думать, что вся эта затягивающаяся пружина разрядится новым подъемом протестного движения, направленного уже конкретно и агрессивно против всей нынешней доморощенной реакции. И тогда нынешние репрессии окажутся сродни не столько показательным процессам 1930-х годов, сколько гонениям на «Демократический Союз» и прочие полудиссидентские организации летом 1988 года, когда после XIX партконференции общество также ждало закручивания гаек, а дождалось сами знаете чего… Но все аналогии хромают, а в реальности мяч пока на стороне власти.

Между тем на таком неспокойном фоне опять пошли разговоры о смягчении участи наиболее именитому узнику последнего времени — бывшему главе ЮКОСа Михаилу Ходорковскому. Честно говоря, в последнее время было уже столько пущено ложных слухов на эту тему, что верить новым нет большого желания. И тем не менее некоторые эксперты высказывают предположение о возможном помиловании опального олигарха в обмен на акции, направленные против новой протестной оппозиции. Так это или не так, но эти слухи дают нам повод задуматься по поводу роли Михаила Ходорковского в нашей жизни и нашей мысли.

Думаю, что если Ходорковского выпустят на свободу, а это рано или поздно произойдет, он займется тем, чем и занимается в последнее время, а именно политической публицистикой. Его статьи время от времени появляются в разных органах печати: самая последняя его статья, посвященная реформам Петра I и выстроенной им вертикали управления, ждет своей публикации на страницах журнала «Дилетант» (впрочем, все интересующиеся уже могли познакомиться с этой статьей на сайте журнала).

Враги Ходорковского, а таких немало, опасаются, что олигарх, выйдя из тюрьмы, немедленно станет вождем либеральной оппозиции. Нужно сказать, что вся уже почти семилетняя деятельность Ходорковского как политического публициста абсолютно не оправдывает это предположение. Мало кто из именитых авторов был встречаем с таким равнодушием в либеральных кругах. Для оппозиционных либералов Ходорковский — икона, боевое знамя, что угодно, но только не политический деятель со своим набором идей и со своим мировоззрением.

Со времен «Левого поворота» 2005 года тексты Ходорковского, написанные им в тюремной камере, в либеральной печати было принято вежливо выслушивать, тактично не оспаривать, но чаще всего даже не обсуждать. «Левый поворот» еще обсуждали. В этой статье Ходорковский первым из публицистов либерального лагеря высказал крамольную точку зрения о том, что все недостатки политической системы России обусловлены искусственным недопущением к власти левых сил, притом что именно левые силы, опираясь на народную поддержку, могли бы наконец обеспечить легитимизацию частной собственности в России за счет какого-то вменяемого налога на крупный капитал. Об этой статье говорили в основном то, что она написана не самим олигархом, а каким-то спичрайтером из числа политтехнологов. Общество очень быстро утвердилось во мнении, что Ходорковский сам свои статьи не пишет, а если и пишет, то под давлением, и стало реагировать на его тексты следует только в том случае, если в них содержатся прямые выпады против Путина или Сечина. О «левом повороте», разумеется, с 2005 по 2011 год никто в либеральных кругах и не заикался.

Парламентская республика — другой конек Ходорковского. Увы, он умудрялся выступать со своими взглядами по этому поводу в настолько неподходящее время, что закономерно раздражал этим не только власть и либералов, но даже своих потенциальных единомышленников. Наверное, не стоило ему в сентябре 2011 года, когда и в самом деле решалось будущее страны, публиковать свой манифест «Россия, за которую меня посадили», в котором он призывал власть отказаться от суперпрезидентского режима и встать на путь парламентаризма. Ходорковский написал всё правильно, но своим выступлением резко снизил возможность для Путина пойти именно по этому пути — не мог российский премьер взять на вооружение программу Ходорковского, тем более что тот еще и намекал, что за нее его и посадили. Но речь в данном случае не об этом, а о том, что либеральное сообщество в этот момент опять предпочло мнение Ходорковского проигнорировать. О парламентской республике большая часть экспертов стала вспоминать, только когда замаячила перспектива прожить ближайшие 12 лет при президентстве Путина.

В целом верхи российского либерального сообщества в течение последних семи лет дружно старались не обращать внимания на то, что говорит им из-за тюремной решетки человек, арест и повторное осуждение которого стали главным фактором отчуждения многих либералов от нынешнего российского режима. В этом нет ничего предосудительного, в конце концов, у каждого своя повестка.

Сейчас Ходорковский вслед за Ключевским и Милюковым критически разбирает нововведения Петра I, обнаруживая, что большая часть его знаменитых преобразований завершились неудачей. Фактически он возобновляет старый спор о перспективах авторитарной модернизации, доказывая, что приверженность модернизаторов России авторитарным методам управления никогда не приводила к успехам. Это, конечно, публицистическое преувеличение: приводила, и не раз, и не обязательно в военное время, вспомним хотя бы индустриализацию Витте, начавшуюся в эпоху Александра III. И тем не менее по отношению ко дню сегодняшнему есть повод задуматься над тем, почему старый проверенный путь забуксовал и почему при этом у нас до сих пор чуть ли не половина либеральных публицистов явно или тайно хвалят либо Пиночета, либо каких-нибудь южнокорейских диктаторов. И не похоже, что при новой волне политической турбулентности наше общество снова не начнет петь старую песню о главном, то есть о либеральных реформах при железной руке.

Поэтому Ходорковскому, который произносит из своей читинской тюрьмы свои социал-демократические проповеди, никак не стать на свободе вождем либерального движения. Его, конечно, пригласят колумнистом в какую-нибудь очень влиятельную оппозиционную газету, два раз соберут круглый стол для обсуждения его первых материалов, а потом будут ссылаться на его статьи все реже и реже, пока не перестанут совсем. На этом политическая карьера Ходорковского завершится. В свое время так произошло с Солженицыным, который, вернувшись в Россию, оказался здесь в полной политической изоляции. Российская либеральная среда — довольно специфическое и жутковатое явление, чтобы влиять на нее, тем более руководить ею, нужно всегда быть для нее понятным и уместным. Мы видим, что это совсем не те качества, которыми может похвастаться Михаил Ходорковский.